Читая и изучая мифы разных народов, обращаешь внимание на тот факт, что вопрос о сотворении человека (т. н. антропогонический миф) входит составной частью в собственно мифы творения. В принципе, одного этого достаточно для того, чтобы сделать вывод о том, что человек во всех мифологических системах осмыслялся как часть общей картины мироздания., Картина мира предстает как имеющая сложную и многоуровневую структуру. И человек должен органично вписаться в нее. Но человека из всего многообразия выделяет наличие одного фактора — а именно, наличие у него также очень сложной внутренней структуры, психики. Мудрецы и мыслители древности, пытаясь объяснить факт наличия у человека психики, шли по указанному пути — ставили во взаимное соответствие человека во всем его многообразии, включая внутреннюю жизнь, со сложившимися представлениями об устройстве мира. Наличие же души — субстанции неуловимой, нематериальной и делающей человека столь отличным от любого другого живого объекта, — нашло отражение в некоторых антропогонических мифах в виде мотивов о раздельном сотворении тела человека и его души (или же душ). Тело создается из обычной тварной материи, а душа предстает как дар богов. Такое выделение души в качестве неко- торого самостоятельного комплекса привело к представлениям о том, что предназначение в жизни самого чело- иска, как воплощения материального, отлично от судьбы его души. Отсюда остается только один шаг до осмысления души как «водителя» и «управителя» тела.
Само тело в мифологических системах может создаваться из различных материалов. У индейцев Северной Америки человек создается демиургом Манабушем из костей животных, рыб или птиц. В меланезийских и перуанских мифах говорится о создании человека из орехов; у индейцев Центральной Америки бытовали представления о том, что человек создан сначала из глины, затем из дерева и, наконец, из зерен кукурузы. Часто представляется, что человек создан из дерева. Этот мотив присутствует в системах кетской и скандинавской мифологии. В скандинавских мифах Один и другие асы оживляют ранее созданные древесные «прообразы» людей и доделывают их.
Но все же самым распространенным мотивом было представление о создании людей из земли или глины. Эти представления существуют у индейцев Северной Америки, в шумерской, аккадской, египетской, греческой мифологиях, у народов Африки и Полинезии. Хорошо известен библейский мотив создания человека из «праха земного».
Следует отметить, что подобные представления оказались гораздо более живучими и продуктивными, чем это может представляться. Видимо, эта устойчивость объясняется тем, что образы, на основании которых психика генерирует эти представления, лежат в наиболее глубинных слоях, принадлежащих к областям юнговского «коллективного бессознательного». Мотив создания человека из праха земного присутствует не только в мифах древности, но и в различных построениях нового времени. Например, Е. П. Блаватская пишет в своей «Тайной доктрине»: «Сантапарна — таково имя, даваемое человеку по оккультной терминологии. Оно означает “растение о семи листьях”. Тот же смысл имело оно, но под маскою, и в греческих мифах. “Т” или тау, форма которого взята с числа 7 и греческой буквы “Г” (гамма) было… символом жизни и Жизни Вечной, Земной жизни, ибо гамма есть символ земли, Геи…» И далее, в сносках: «Отсюда Посвященные в Греции назывались тау — «сын Геи, возникший из Земли…» . Достаточно очевидно, что если бы указанный мотив не обладал некоторым архетипическим содержанием, присущим психике любого человека, то не было бы никаких причин вновь обращаться к нему после столь длительного перерыва.
Существуют и более экзотические воззрения на проблему происхождения человека. По мифологическим представлениям австралийцев люди первоначально представляли склеенные между собой бесформенные комки, которые остались на дне высохшего предвечного океана. Затем эти комки были разрезаны каменным ножом двумя существами Унгамбикулами (что буквально означает «самосуществующие») или, по другой версии этого мифа, — тотемными предками.
С этими представлениями перекликаются мифы народов аранда и мифологические воззрения западно-суданских народов. Согласно этим представлениям, пра-люди представляли собой двуполых существ — андрогинов, которые были впоследствии разделены. Тема андрогина или гермафродита, очень интересна и значима. Она вообще занимает довольно значительное место в мифологии древних греков, ведийской и брахманистской философии, у древних египтян (например, Ра, совокупившийся сам с собой), древних германцев. Платон отразил эту идею в диалоге «Пир», где он устами Аристофана говорит о предках людей, имеющих два лица, четыре руки и четыре ноги. Эти предки были трех полов: мужчины, женщины и двуполые андрогины, соединяющие в себе признаки двух первых. Эти первые люди были наказаны Зевсом за свою чрезмерную гордыню. Громовержец каждого из них разрубил пополам . Человеческая андрогиния вытекает из божественной андрогинии, поскольку человек мыслится во всех религиозных и мифологических системах как неотъемлемая часть мира и, следовательно, должен проявлять характерные для мира в целом (и божественного, горнего, Верхнего мира в частности) особенности. Поэтому вполне закономерно, что человеческая андрогиния практически повсюду существует параллельно андрогинии божественной. Собственно также уже упоминаемый мотив близнецов отражает в определенном смысле ту же идею, поскольку иногда в роли перволюдей выступают pазнополые близнечные пары (например, Яма и его сестpa-близнец Ями, иранские близнецы брат и сестра Кима и Йимак, или Машьяг и Машьянаг) . Этот же мотив «разделенного, разрезанного» первичного андрогина присутствует в поздней семитской гностической мифологии, о чем упоминает М. Элиаде: «Некоторые юмментарии раввинов дают понять, что даже Адама иногда представляли андрогином. В этом случае “рождение” Евы оказывалось просто разделением первоначального гермафродита на два существа: мужчину и женщину. “Адам и Ева были сотворены спина к спине, соединены в плечах; затем Бог разделил их топором, pacсек надвое. Другие изображают это иначе: первый человек, Адам, был с левого бока мужчиной, а с правого — женщиной; но Бог расщепил его на две части”» .
В некоторых антропогонических мифах (Например, у индейцев Северной Америки, африканских и полинезийских народов) человек создается не сразу, а постепенно, в несколько этапов. Сначала появляются некие «первые существа», от которых затем и происходят собственно люди. Эти первоначальные существа в таком случае мыслились как гораздо более совершенные, чем произошедшие от них люди. Нетрудно сделать вывод, что эти совершенные перволюди просто обязаны быть андрогинными по логике мифологического мышления. Это положение подтверждает и Элиаде, говоря: «…первого гермафродита очень часто представляли сферическим (Австралия, Платон); а хорошо известно, что сфера символизировала совершенство и полноту со времени древнейших культур (например, китайской). Тем самым миф о сферической форме первобытного гермафродита смыкается с мифом о космическом яйце» .
Итак, каковы бы ни были конкретные антропогонические мифы, каким бы способом ни мыслилось в них создание человека, в них всегда совершенно недвусмысленно проступает основная идея: человек есть плоть от плоти мира, есть его неотъемлемая часть. При этом мир никогда и ни в одной религиозной и мифологической системе не считается закрытым и непроницаемо молчащим. Мир полон смысла, цели и внутренней жизни. При соблюдении определенных (как правило — ритуальных) действий он говорит с человеком через богов или иных существ. И человек, как микрокосм, полон той же поистине Космической Жизнью, которая и является истинным и подлинным источником его собственной жизни.
Наиболее законченный вид эта идея приобретает в мотиве создания Вселенной из тела некоторого пра-человеческого существа. Например, в скандинавской мифологии таким существом назван великан Имир, убитый и расчлененный богами. Затем из частей тела Имира эти боги создают весь мир. Подобный мотив есть в иранских и ведийских текстах, в древнерусской «Голубиной книге», в мифологии догонов (согласно воззрениям последних, каждая часть внешнего мира соответствует какой-то части человеческого тела). Внешний мир рассматривается догонами как один огромный организм . М. Элиаде пишет по поводу этого мотива следующее: «Число подобных уподоблений человека Вселенной весьма значительно. Некоторые из них внедряются в наш разум как бы сами собой, например, уподобление глаза Солнцу или глаз Солнцу и Луне, плеши на затылке — полной Луне, дыхания — дуновению ветра, костей — камням, волос — траве и т. п.
Но в истории религии встречаются и иные уподобления, предполагающие более сложную символику, т. е. целостную систему микро-макрокосмических соответствий. Таковы уподобления чрева или женского лона пещере, кишечника — лабиринтам, дыхания — ткачеству, вен и артерий — Солнцу и Луне, позвоночника — Axis Mundi и т. п.» . Наиболее полно эти воззрения, связывающие воедино человека и Вселенную, представлены в мифологических построениях Древней Индии и Древнего Китая.
Архетипический характер уподобления мира человеческому организму (и более широко — живому организму per se) заставлял обращаться к этой идее вновь и вновь на протяжении всей человеческой культуры. К ней обращались такие мыслители, как Лейбниц в своей «Монадологии», Гёте в «Метаморфозах растений», она же послужила отправной точкой для Шпенглера при написании «Заката Европы», ее же часто использовал К. Г. Юнг в многочисленных работах.
Итак, идея об аналогичности строения человека и мира имеет достаточно явно выраженный архетипический характер. Для того чтобы более ясно осмыслить и понять возможности, заложенные в этой идее, целесообразно несколько подробнее рассмотреть мифологические представления, связанные с так называемой «картиной мира».
Следующая страница :
Симеричность мировосприятия
Предыдущая страница :
Якутская мифология